Успение святого Николая, с образом Богоматери Знамение и мучениками Косьмой и Дамианом на полях
Соболь Иван Яковлев. 1580-е годы. Москва. Оклад: 1827 год. Москва
36,8 × 30,9 ×3,3. Дерево (липа), доска цельная, две врезные встречные шпонки; паволока, левкас, темпера. Оклад: серебро; золочение, чеканка, гравировка.
Происходит из Благовещенского собора города Сольвычегодска. В XIX в., возможно, находилась в собрании С. Г. Строганова. Приобретена для музея в 2007 г. в Serafim Dritsoulas Gallery (Мюнхен, Германия). Инв. № ЧМ-159.
Реставрирована в первой четверти XIX в. (возможно, в 1827 г. – к моменту украшения окладом), вероятнее всего, в старообрядческой мастерской, когда поля, видимо пришедшие в ветхость, частично были вырезаны с левкасом и заделаны новым грунтом с живописью. Тогда же заново вызолочен фон и нимбы, заделаны следы от гвоздей, крепивших венчики, переделаны фоны у палеосных святых. Многочисленные мелкие чинки и прописи архитектуры относятся ко времени этой реставрации. Последний раз расчищалась от поздних записей Д. Г. Пейчевым (ГРМ).
Развитый кракелюр, потертости красочного слоя. В верхнем левом углу − небольшая утрата на архитектуре, прописанная при реставрации, с наведенным искусственным кракелюром. Черный рисунок на розовой стене местами прописан. Многочисленные разновременные чинки и прописки по всей поверхности скрывают авторскую живопись. Оклад слегка загрязнен и местами потемнел. Многочисленные мелкие точечные выкрошки мастикованы и прописаны.
На обороте − две надписи, сделанные коричневыми чернилами, скорописью. На верхней шпонке: «PS (106 = 1598) сей образ…[ ] в домовой соборном храме…[ ] Богородицы у…[ ]». Под верхней шпонкой: «Писмо Iвана Соболя».
Клейма на окладе: герб Москвы; клеймо пробирных дел мастера Н. Л. Дубровина (1822–1855): Н•Д/1827; клеймо купца А. М. Постникова, основавшего фабрику золотых и серебряных изделий: А П.
Уникальная икона, не имеющая аналогов среди известных памятников и сохранившая имя мастера Ивана Яковлева Соболя, посвящена одному из эпизодов повествования о святом Николае – сцене успения святителя в Мирах Ликийских, обычно занимающей одно из последних клейм житийных икон святого. Все известные нам случаи ее самостоятельного изображения встречаются исключительно в виде спилков из житийных образов святого, врезанных в новые доски, что, конечно, не исключает возможности существования икон успения Николы в древности. Об этом свидетельствуют такие сцены в минейных циклах, иллюстрирующие соответствующий праздник, приходящийся на 6 декабря. Не исключено, что подобные изображения могли включаться в серии икон-таблеток, небольших моленных образов, предназначенных для выкладывания на аналое в соответствующий праздничный день для поклонения и целования.
Иконографическое решение средника иконы необычно, поскольку представлена не традиционная сцена успения − прощание с усопшим, чин которого предполагал обязательное изображение дьяконов с кадилами и раскрытой Псалтырью, а также совершающего отпевание святителя, - а исход души на небо. Судя по преподобническим одеяниям Николая, решенным, однако, чрезвычайно необычно – святой возлежит на ложе со скрещенными руками в исподней, расшитой тесьмой рубахе и лишь укрыт монашеской ризой, – и по стоящим у изножья монахам, икона иллюстрирует один из эпизодов жития игумена монастыря Святого Сиона. Рядом с ложем умершего изображены слетевшие ангелы, один из которых, чуть склонившись над телом, держит на руках обнаженного младенца – душу святого. Иконография успения Николы восходила к сцене Успения Богородицы, которая и могла повлиять на создание подобной схемы, однако в данном случае точно следует тексту жития святого, известного как «Слово о житии, хождении и погребении святого Николая». Там говорится, что в момент смерти святителя «прилетели к нему святые ангелы Божии взяти святую душу его от тела, и целовавше, понесоша на небо» (РГБ. Собрание Ундольского, 563. XVI в. Л. 114 об.). Появление и распространение такой иконографии в житийных циклах святого относится к последней четверти XVI в. и связано с влиянием книжной иллюстрации, особенно миниатюр лицевого жития святителя Николая, исполненных в московском царском скриптории в 1570-х гг. (ГИМ. Собр. Больш. 15). Ко времени создания и стилю этого памятника и относится рассматриваемое произведение. Композиция его и иконографические особенности чрезвычайно близки к трем клеймам житийной иконы святителя Николая Мирликийского из Введенского собора города Боровичи Новгородской области (НГОМЗ). В каталоге Новгородского епархиального древлехранилища 1916 г. была приведена дата иконы – 1561 г., однако летопись на ее нижнем поле не читается, и большинство исследователей склонны относить живопись к более позднему времени – к концу столетия. В двух клеймах со сценами ночных видений (5 и 9) представлено ложе с возлежащим на нем святителем, облаченным в такие же одежды, как и на публикуемой иконе. Более того, сама сцена успения (клеймо 22) трактована очень близко, вплоть до деталей повторяя особенности памятника из Музея русской иконы.
На его обороте сохранились две выцветшие и трудно читаемые надписи, сделанные коричневыми чернилами, скорописью, и не вызывающие сомнений в своей древности. Надпись под верхней шпонкой – «Писмо Iвана Соболя» – подтверждает исполнение иконы известным новгородским иконописцем Иваном Соболем (упоминается: 1572–1598), членом большой семьи художников Яковлевых . Лавка мастера значилась на Торговой стороне города как «попа Ивана Яковлева сына иконника Марковского», то есть художник был сыном священника церкви Святого Марка . Согласно переписной книге Торговой стороны Новгорода, в 1572 г. «Иванко Яковлев Соболко» был взят в Москву «в государевы иконники», где не только выполнял царские заказы, но и писал для Никиты Григорьевича Строганова. На основании описания икон некоего «ученика Прокопьева Ивана» Н. Е. Мнева справедливо предположила, что Иван Соболь и был этим учеником Прокопия Чирина, также новгородца, написавшего немало икон по заказам Никиты Григорьевича.
Впоследствии строгановские иконы Ивана Соболя (Соболька) высоко ценились в старообрядческой среде: немало его подписных работ упоминается Д. А. Ровинским в собраниях Семена Кузьмича, Ерофея Афанасьева, Молошникова, Строгановых, И. Л. Силина и др. Среди сохранившихся произведений известен образ «Богоматерь Знамение» 1598 г. из собрания С. П. Рябушинского (ГТГ) с летописью на обороте: «Лета афчи (1598) декабря в е (5) де написася сей стый образъ для Никиты Григорьевича Строгонова, а писмо Ивана Соболя».
Большой интерес представляет то, что писал Д. А. Ровинский еще об одном подписном произведении художника – иконе «Перенесение мощей Николая Чудотворца из Мир Ликийских в Бари» в собрании графа Строганова. Приведенная им на обороте иконы надпись («106 сий образ домовой в соб. храму Благовещения святей Богородицы у Соли Вычегодска на посаде… на Никиты сына Строганова. Писмо Ивана Соболя») и по форме, и по содержанию идентична с трудно читаемым текстом на публикуемом произведении. На обороте доски с переходом на верхнюю шпонку удается разобрать следующие слова: «PS (106 = 1598) сей образ…[ ] в домовой соборном храме…[ ] Богородицы у…[ ]». Она легко реконструируется при сравнении с предыдущей: совпадает год и место, куда предназначались оба произведения. Важно, что сюжет «Перенесение мощей святого Николая», соответствующий весеннему празднику святого, 9 мая, очень редкий для отдельного произведения, служит дополнением к нашей иконе успения святого Николая, приходящегося на Николу зимнего, 6 декабря. Вероятно, оба памятника мыслились как единый моленный комплекс, заказанный у одного мастера и в 1598 г. оказавшийся в домовой Благовещенской церкви Строгановых в Сольвычегодске.
Несмотря на состояние живописи публикуемой иконы Ивана Соболя, сохраняющей поздние старообрядческие дополнения, можно отметить некоторые особенности и приемы письма мастера. Прежде всего, присущий ему невероятно подробный авторский кистевой рисунок, хорошо видимый в инфракрасных лучах. Почти безотрывной линией мастер не только намечает основную композицию, но разрабатывает каждую деталь, складку, завиток волос; очерчивает точно и гибко контуры фигур, на уровне рисунка моделирует пластику объемов. Характер его графики имеет аналоги лишь в новгородской иконописи середины – третьей четверти XVI в. Приемы мастера иконы чрезвычайно близки к одной из художественных манер миниатюр упомянутого выше рукописного жития святителя Николая, исполненного в московском царском скриптории в 1570-х гг. Не принадлежит ли она мастеру Ивану Соболю, вызванному из Новгорода в Москву к «государеву делу» как раз около 1572 г.? Более того, графика «Успения святителя Николая» имеет точные совпадения с авторским рисунком в клеймах житийной иконы святителя Николая из Боровичей, иконографическая близость с которой также отмечалась выше. Помимо прочего, повторяются архитектурные формы, пропорции, драпировки, даже манера написания ангельских крыльев. Не исключено, что это произведение – ранняя работа того же мастера Ивана Соболя или, шире, новгородских художников Яковлевых. Однако по сравнению с произведениями, созданными в Новгороде в более раннее время, в иконе Ивана Соболя появляются новые черты: меняются выражения ликов (насколько можно судить по современному состоянию живописи), постановка фигур, колорит, что можно объяснить не только новым этапом развития новгородской иконописи, но и усвоением приемов и стиля московского искусства.
Новгородское происхождение иконописца, как кажется, объясняет и появление на поле чудотворного образа Богоматери Знамение (весьма, правда, почитаемого и в строгановской вотчине), равно как и мучеников Козьмы и Дамиана. Палеосные их изображения воспринимаются как тезоименитые заказчикам произведения. Но это не исключает и других принципов сочетания их с образом святителя Николая: объединение идеей спасения, целительства, врачевания (души и тела), помощи в бедах и напастях. Братья Козьма и Дамиан, согласно их житию, были врачами (поэтому они и представлены здесь с характерными небольшими ложечками и ковчежцами для снадобий), а об исцеляющем даре святителя Николая напоминали его цельбоносные мощи и чудотворное миро, а также многочисленные прижизненные и посмертные чудеса: исцеления, воскрешение мертвых, спасение больных и обиженных. Теми же причинами (а не только воспроизведением древней чудотворной святыни Новгорода) могло быть вызвано и появление образа Богоматери Знамение на верхнем поле.
Судя по характеру поздних записей, икона бытовала в среде старообрядцев, особенно ценивших произведения строгановских мастеров и почитавших образы с редким сюжетом.
Опубл.: Музей русской иконы. Восточнохристианское искусство от истоков до наших дней. Каталог собрания. Том. I: Памятники античного, раннехристианского, византийского и древнерусского искусства III–XVII веков / Под ред. И. А. Шалиной. М., 2010. Кат. № 34. С. 200–205 (текст И.А. Шалиной).