Покров Богоматери

Последняя четверть – конец XVI века. Новгородские земли

35,4 × 30,2 × 2,2. Дерево (липа), доска цельная, две врезные сквозные шпонки (поздние, верхняя утрачена); ковчег, паволока, левкас, темпера, золочение.

Происхождение не установлено. Приобретена для музея в Serafim Dritsoulas Gallery (Мюнхен, Германия) в 2007 г. Инв. № ЧМ-151.

Сведения о реставрации отсутствуют. Реставрирована до поступления в музей, видимо, за рубежом. При этой реставрации поля перелевкашены и слегка затонированы, надпись на фоне поновлена. Значительно прописана плохо сохранившаяся нижняя часть позема: ноги, низ одежд, подножие и лики Романа Сладкопевца и стоящего рядом юноши; новое золото на нимбе Романа.

Золото фона частично утрачено, авторский слой потерт, древняя живопись на полях не сохранилась. В среднике – первоначальная живопись хорошей сохранности, особенно лики и драпировки на одеждах. Доска с оборота по краям и в верхнем пазе грубо стесана, по всей поверхности – следы от шашеля. Следы гвоздей от несохранившегося басменного оклада на полях.

На нижней шпонке погасшая и нечитаемая надпись.

Икона представляет характерный тип новгородского извода «Покрова Богоматери», сложившегося не позднее XIV в. Действие происходит в интерьере трехкупольного храма, переданного как будто в разрезе, схематично разделенного на прясла тонкими колонками с облачными капителями и многолопастными орнаментальными арками. Чудо явления Богоматери «на воздусе» выражает фигура стоящей на огненном облаке Оранты, над которой слетающие ангелы простирают длинный киноварный омофор – покров, осеняющий всю сцену. В центре, над всеми присутствующими в храме, – поясной образ Вседержителя, благословляющего происходящее архиерейским жестом. Его образ является одной из особенностей новгородского извода «Покрова»: моление Богородицы перед Сыном за человеческий род становится краеугольным камнем сюжета. В боковых пряслах на огненных же облаках многочисленные предстоящие Владычице Мира лики святых: слева – святители и преподобные, возглавляемые фигурой Иоанна Предтечи, справа – апостолы и мученики, впереди которых изображен апостол Петр. Нижний регистр также разделен на три части килевидными арочками сложного профиля. Центральную из них занимает возвышающийся на амвоне автор богородичных гимнов Роман Сладкопевец, окруженный хористами. В поднятой им хартии читается ставший традиционным для сцены текст кондака на Покров: «Дева днесь предстоит в церкви…». Ему внимают изображенные в боковых арках: слева – император с императрицей, вероятно Лев VI Мудрый и Зоя (или Феофано), сопровождаемые боярами и женами; справа – константинопольский патриарх Тарасий в крещатых ризах (с нимбом), святитель, преподобная, за ними – свидетель Влахернского чуда Андрей Юродивый, указывающий на явление Богоматери своему ученику Епифанию. Все части композиции хорошо известны в новгородском искусстве XVI в., однако следует отметить ряд особенностей, характерных для рассматриваемого памятника. Многочисленные лики святых на огненных облаках, занимающие традиционное место стоящих за престолами святителей и ангелов, восходят к новгородской иконе 40-х годов XVI в. из собрания Н. П. Лихачева (ГРМ), причем мастер повторяет и позу Богородицы, и даже характер спадающих каскадом складок ее мафория.

Уникальная особенность иконы в отсутствии наиболее характерной детали новгородского извода «Покрова» – изображения Царских врат, заменявшего типичную для суздальского варианта фигуру Романа Сладкопевца. Включение его образа в новгородскую схему впервые встречается в той же иконе из собрания Н. П. Лихачева. Причудливо очерченные и шесть раз повторенные арки, а также разделяющие интерьер церкви тонкие «облачные» колонки напоминают новгородские миниатюры первой половины XVI в., где этот мотив повторяется неоднократно, как и круглые окна храма, ставшие приметой местной живописи. Все это позволяет думать, что рассматриваемый образ, продолжая иконографическую традицию «Покрова Богоматери», явно восходит к композициям предшествующих памятников. Ближайшим его аналогом является чуть более ранняя пядничная икона из собрания М. Б. Миндлина (Москва).

Художественные особенности иконы с явным экспрессивным характером живописи небольших, миниатюрных по пропорциям и чуть угловатых по силуэтам фигур связывают ее создание с новгородскими землями последней четверти – конца XVI в. Живопись этого периода почти не изучена, и решить с определенностью, где был написан памятник, сохраняющий архаические черты и иконографии, и стиля, не представляется возможным. Автором его мог быть городской мастер, обслуживавший самые широкие запросы новгородского посада, или провинциальный художник, работавший далеко за пределами Новгорода, но ориентировавшийся на традиции и художественный стиль иконописи середины XVI столетия. Об этом свидетельствуют характер моделировок на одеждах и каскады складок, достаточно условно и наивно повторяющие известные образцы этого времени. Беглая, скорописная техника письма имеет аналоги в иконах, созданных на периферии Новгорода.

Опубл.: Музей русской иконы. Восточнохристианское искусство от истоков до наших дней. Каталог собрания. Том. I: Памятники античного, раннехристианского, византийского и древнерусского искусства III–XVII веков / Под ред. И. А. Шалиной. М., 2010. Кат. № 32. С. 192–195 (текст И.А. Шалиной).