Пророк Гедеон
Вторая четверть XV века. Москва
88,0 × 69,0 × 2,3. Дерево (липа), три доски, две встречные врезные шпонки (поздние), без ковчега, паволока, левкас, темпера.
Происхождение неизвестно. Находилась в собраниях М. И. Чуванова (Москва), затем А. А. Кокорина (Москва). Другая икона того же ряда — «Пророк Даниил», также из собрания М. И. Чуванова (отдел личных коллекций ГМИИ), сохраняет поздние записи конца XIX в. Приобретена для музея в 2007 г. Инв. № ЧМ–78.
Реставрировалась неоднократно, на рубеже XIX–XX вв. старообрядцами, последний раз — в 1980-е гг. А. А. Кокориным.
По контуру всего изображения подведен новый левкас (XIX в.). Золото фона утрачено. По всей поверхности крупные и более мелкие вставки нового левкаса с живописью, наиболее значительные − по нижней части одежд, на волосах у темени, в центре на шее и на открытой части хитона, на свитке; небольшие вставки на руках и левом глазу пророка. Утрачены контуры правой руки, абрис волос и свитка. В местах утрат авторского слоя − поздние записи, на фоне и полях − поздний левкас, на фрагментах авторского фона добавлено золото. Многочисленные отверстия от гвоздей, крепивших басменный оклад.
Надпись на свитке: "РУНО КРАСНОЕ ПРОЗВАХ ТЯ ОТРОКОВИЦЕ ЧИСТАЯ [ГРЕШНЫ]М ПОКРО(В)" (восходит к Суд. 6, 37). Слово "грешным" удалено при реставрации как запись.
Представленный на иконе праведный Гедеон, именуемый в русской традиции пророком (поэтому его образ помещался в иконостасе наряду с ветхозаветными пророками), был вождем и одним из главных судей Израильских (XII в. до Р.Х., Суд. 6–9). Гедеон был призван на служение ангелом, явившимся ему в седьмой год нашествия мадианитян. Знамение произошло в момент благодарственной трапезы: от ангельского посоха изошел огонь, опаливший предложенную в жертву пищу. Построив на этом месте алтарь, избранник Божий начал дело избавления своего народа с искоренения идолопоклонства. Богоизбранность Гедеона проявилась еще в одном знамении, явленном ему перед битвой с мадианитянами, – в чуде с овечьей шерстью (руном) (Суд. 6, 37−40), которое стало знаком спасения Израиля. Апостол Павел назвал прославленного вождя Гедеона в числе праведных мужей Ветхого Завета, «верою побеждавших царства» (Евр. 11, 33).
В новозаветной традиции божественные знамения Гедеону рассматривались как прообразы важнейших евангельских событий: Благовещения и Боговоплощения. Высеченный ангелом-вестником огонь, опаливший предложенную праведником жертву, сравнивался с Божественным огнем, опалившим чрево Пресвятой Девы; руно орошенное, роса – частые в византийской гимнографии эпитеты Марии.
Изображения ветхозаветных пророков с текстами пророчеств о Богоматери сложились в византийском искусстве XI–XII вв., за многими из них закрепились атрибуты – наглядные образы этих знамений. Один из них – руно – усваивается Гедеону. Когда на Руси на рубеже XIV–XV вв. сложилась структура высокого иконостаса, его верхний ярус составили поясные образы пророков со свитками и традиционными предсказаниями о будущем рождении Спасителя, обращенные к центральной иконе Богоматери Знамение. Среди них всегда были четыре великих пророка, два царя – Давид и Соломон, праотцы Аарон и Моисей, малый пророк Аввакум и судья Гедеон, чей образ подчеркивал важность участия в составе пророческого ряда представителя ветхозаветного закона.
Сохранилось лишь два московских иконостаса с пророческим рядом первой половины XV в.: Успенского собора во Владимире (1408, две иконы – пророков Софонии и Захарии)и Троицкого собора Троице-Сергиевой лавры (ок. 1425). Публикуемую икону можно рассматривать как следующий по времени и один из ранних примеров пророческого чина рублевской традиции. Он явно предшествовал более полному по составу и иконографически более развитому чину Кашинского иконостаса (около середины XV в.). Все эти ряды − поясные. Важной иконографической приметой изображения пророков был не только текст свитка, но и жест правой руки − указующий, благословляющий или ораторский. На публикуемой иконе повторен именно рублевский жест кисти, сходный с жестом пророка Софонии на иконе 1408 г. Рука его сложена как в деисусном предстоянии, чуть поднята, развернута ладонью к молящемуся и обращена к Богоматери. Для всех остальных иконостасов XV в. были характерны благословляющие и ораторские жесты высоко поднятых на золотом фоне рук. Композиция иконы наследует еще одну рублевскую традицию: фигура Гедеона полностью занимает поверхность средника, а в чинах второй половины XV в. пророков изображали на горизонтальных досках по двое или даже по трое. Таким образом, иконография свидетельствует о знакомстве мастера с древней московской – рублевской − схемой пророческого яруса.
В отличие от других рядов иконостаса пророческие чины на протяжении всего XV в. имеют неустойчивый состав и последовательность расстановки икон на тябле. Казалось бы, ближе к центру должны располагаться великие пророки – Даниил, Иезекииль, Иеремия, Исайя, но на практике порядок был иной, и в размещении персонажей не усматривается ни принципа иерархии, ни единой традиции. В иконостасе собора Ферапонтова монастыря (1490) пророк Гедеон помещается справа от Богоматери вслед за изображениями Соломона и Аарона, то есть в непосредственной близости к центральному образу ряда. В соборном иконостасе Кирилло-Белозерского монастыря (1497), напротив, пророк Гедеон располагается ближе к концу чина. Отметим лишь одну закономерность: во всех известных случаях его изображение оказывалось в правой части ряда.
Иконы с образом Гедеона известны по нескольким иконостасам второй половины XV в., и в каждом случае его иконография своеобычна. Наиболее близок к публикуемой иконе «ферапонтовский» тип пророка – средовек с короткими волосами и округлой небольшой бородой, в зеленом хитоне и охристо-желтом гиматии, в позе, также напоминающей деисусное предстояние. В кирилловской иконе он представлен старцем в одеждах сине-зеленого цвета, стоящим почти фронтально и указующим правой рукой на текст в свитке. Публикуемый памятник отличается от всех известных икон характером рисунка гиматия, накинутого на оба плеча и образующего своеобразную складку под симметрично свисающими фалдами. Необычен и жест руки, поддерживающей свиток. Текст на нем восходит к чуду, совершенному с руном по просьбе пророка (Суд. 6, 37), но он существенно переработан и переосмыслен применительно к Богородице.
Художественные особенности иконы позволяют рассматривать ее в кругу московских памятников второй четверти XV в. Величавость и благородство облика Гедеона, смягченность и созерцательность образа сближают его с памятниками ведущего – «классицизирующего» – направления живописи. Многое в нем еще созвучно рублевской традиции, живым и непосредственным воспоминанием которой выглядит гибкая линия, очерчивающая мягкий обобщающий силуэт, сохраняющий на золотом фоне весомую целостность фигуры. Самоуглубленный, исполненный печали и гармонии образ кажется благостным и спокойным. В нем нет экспрессии, а в формах – утрированности, внешнего декоративизма, присущих мастерам середины XV в. Пластическая моделировка, золотистая полутоновая карнация личнóго письма, равновесие согласованных цветов более всего соответствуют представлениям о столичном искусстве первой половины XV в.
Икона очень близка к московскому образу второй четверти XV в. «Митрополит Петр» (ГТГ). Их объединяют схожие пропорции вытянутых и плотно вписанных в средник фигур, в абрисе которых есть обобщенность и определенность, соответствующая послерублевской эпохе. Смягченный колорит, собранность и гармония образов сочетаются в обеих иконах с оттенком грусти и скорбного смирения. Чрезвычайно схожа техника личнóго письма, исполненного светлой золотистой охрой. Оба мастера используют санкирь лишь в теневых местах, а тонкие светá пишут прямо по белому левкасу, что подтверждает близкое происхождение памятников. «Митрополит Петр» из деисусного чина был обнаружен в Тверском Отроче монастыре, куда мог попасть и в более позднее время. Однако следует помнить, что именно во второй четверти XV века многие московские художники перемещались в подмосковные земли, в том числе в Тверское княжество, переживавшее в это время художественный расцвет.
Опубл.: Музей русской иконы. Восточнохристианское искусство от истоков до наших дней. Каталог собрания. Том. I: Памятники античного, раннехристианского, византийского и древнерусского искусства III–XVII веков / Под ред. И. А. Шалиной. М., 2010. Кат. № 3. С. 54–57 (текст И.А. Шалиной).