Преподобный Нифонт Кипрский и праведный Артемий Веркольский
Конец XVII века. Соликамск (?)
67,8 х 51,3 х 2,9. Дерево, доска цельная, две врезные сквозные торцевые шпонки, ковчег отсутствует, паволока (?), левкас, темпера.
Происхождение не установлено. Находилась в собрании В. М. Момота (Москва), обнаружившего ее в Нижнем Новгороде. Приобретена для музея в 2008 г. Инв. № ЧМ-445.
Раскрыта из-под записей В. М. Момотом до поступления в музей, повторное дораскрытие проведено в 2008 г. Д. И. Пейчевым (ГРМ). С полей удалена черная краска и мастиковки. Живопись по краю полей восстановлена, лик Вседержителя частично прописан.
Живопись в целом хорошей сохранности, за исключением почти утраченного лика Вседержителя. Красочный слой потерт, надписи с именами святых частично утрачены. В центральной части (на изображении собора) – след прогара от свечи.
Рассматриваемый образ принадлежит к широко распространенному в древнерусском искусстве типу заказных икон с избранными святыми. Сочетание фигур преподобного Нифонта Кипрского и праведного Артемия Веркольского не обусловлено ни близостью дней их церковной памяти, ни принадлежностью к одному чину святости, ни особенностями местного почитания. По всей видимости, совмещение этих святых на одной иконе можно объяснить либо посвящением храма или придела, либо выбором вкладчика, стремившегося запечатлеть своих небесных патронов.
Почитание праведного Артемия Веркольского (память 23 июня) было широко распространено на Севере Руси. Однако со второй половины XVII столетия, судя по сохранившимся памятникам, святой получает известность и в центральных районах страны. Согласно житию, написанному около 1619 г., Артемий родился в 1532 г. в крестьянской семье в селе Веркола (сейчас – Пинежский район Архангельской области). В возрасте двенадцати лет отрок ушел с отцом боронить поле и был внезапно поражен молнией. Односельчане не пожелали предать тело земле, сочтя внезапную кончину Артемия наказанием за тайные грехи, и оставили его непогребенным в лесу. В 1577 году диакон местной Никольской церкви Агафоник увидел в лесу необычный свет над местом, где покоились останки юноши, и обрел нетленными мощи праведного отрока, которые были перенесены на паперть Никольской церкви в Верколе и прославились многочисленными чудесами. Артемий Веркольский был канонизирован, видимо, около 1619 г., когда было составлено его житие. Не позднее 1685 г., после включения краткого жития святого в Пролог, началось общерусское почитание святого.
Внешний облик праведного Артемия на публикуемой иконе следует традиционной иконографии: отрок с юным округлым ликом, облаченный в белую с полупрозрачными красными разделками рубашку и светло-зеленые портки, с босыми ногами и традиционным посохом в руках. Примеры изображения Артемия Веркольского в паре с другим святым известны с XVII в.: например, вместе с Василием Блаженным он представлен на иконе 1620-х гг., а с мучеником Уаром – на образе 1670-х гг. (оба – в ГТГ); со святителем Николаем – на иконе середины XVII в. (ГИМ); с Иоанном Предтечей – на образе конца XVII в. (ВГИАХМЗ). Изображение Артемия Веркольского в паре с редко встречающимся в древнерусском искусстве преподобным Нифонтом Кипрским относится к числу уникальных.
Преподобный Нифонт, епископ города Констанца на Кипре, родился в Пафлагонии в IV в. (память 23 декабря). В детстве он отличался кротостью и добротой, часто посещал церковную службу, но в юности стал вести разгульную греховную жизнь. Однако, искренне раскаявшись, юноша полностью изменился, проводил время в молитве и вскоре принял иноческий постриг. Святой получил особый дар различать происки бесов, которые усматривал, в частности, в скоморошестве, природа которого основана на буйстве, плясках и веселье, идущих от лукавого. Житие Нифонта Кипрского и особенно те страницы повести, в которых рассказывается о борьбе с бесами и скоморохами, становятся актуальными на Руси в XVII столетии – в период активных гонений на бродячих музыкантов и актеров, которые в общественном сознании постепенно начинают ассоциироваться с образами служителей дьявола. Не случайно на свитке, который держит святой, изображенный на публикуемой иконе, помещена надпись, явно придающая всему произведению дидактическую окраску: «проклятъ / тотъ члвк / иже wста/витъ црко/въ бжию / иидетъ кск/омарахомъ / табо игра / бесовская / wт самаго са/таны сотво/рена иликъ / то дастъ / имъ сребр/янницуто / самомусаа». В нижней части средника, над фигурой поверженного беса, дана еще одна надпись: «идеже имя / твое стое призы/ваемо будеть / икместу томоу / неприбл/ижуся». Текст на свитке святого становится одним из главных атрибутов его образа и с разными вариациями встречается, в частности, в произведениях мелкой пластики. Обычно преподобный Нифонт изображается в полном монашеском облачении, с куколем на голове и застегнутым плащом, как на иконе «Преподобный Нифонт, в житии» конца XVII – начала XVIII в. (ПГХМ), которую можно признать своеобразным призывом к борьбе с бесами-скоморохами. В ее клеймах последовательно излагается житие Нифонта, а на свитке святого помещена аналогичная надпись, повторенная с небольшими вариациями и на нижнем поле: «Проклятъ тотъ человекъ иже оставитъ церковь Божию и пойдетъ к скомрахомъ тако исть бесовска от самого сатаны а кто христиане даетъ скомрахомъ темъ имена написующе беси ксатане посылаху глаголюще иже христиане причасницы твои иснами будутъ вовеки мучитися».
Каждому святому на рассматриваемой иконе соответствует миниатюрная сцена, непосредственно связанная с его житием: образ праведного Артемия соотносится со сценой поражения отрока молнией, изображение преподобного Нифонта дополняется фигуркой поверженного демона. Внешний облик собора на заднем плане явно отражает реалистические архитектурные формы. Его можно отнести к центрическим храмам с симметричным лепестковым планом, которые распространяются в русском зодчестве с 1680–1690-х гг. Конструктивные особенности постройки – с четырьмя пониженными по отношению к центральному и примыкающими к нему объемами, расположенными по сторонам света, – повторяют образ храма в руках Нифонта Кипрского в среднике житийной иконы из Пермского художественного музея. Реализм в передаче архитектурных форм может объясняться как копированием иконописцем конкретного сооружения, так и повторением более раннего образа или гравюры, которые могли послужить прототипом для фона иконы. Создание обоих произведений может быть связано с одним вкладчиком, имевшим какое-то отношение к изображенной постройке и пожелавшим запечатлеть ее на заказанных образах.
Художественные особенности стилистически близких икон позволяют отнести их к выдающимся образцам живописи конца XVII столетия, исполненным в традициях школы Оружейной палаты. В первую очередь обращают внимание сходные принципы моделировки личнóго – с активными высветлениями выбеленной охрой и с использованием подрумянки рыжеватого оттенка, а также характерная складка, идущая от переносицы к углам губ. По манере написания легкие вспарушенные одежды праведного Артемия на образе из Музея русской иконы перекликаются с вихрящимися одеяниями ангелов на житийной иконе святого Нифонта. Близки по исполнению «камешки» и «травки», разбросанные по позему, а также общее цветовое решение – с использованием одинакового набора цветов и превалирующим зеленовато-бирюзовым, который покрывает поля и фон обеих икон. Все перечисленные особенности позволяют с осторожностью предположить, что оба памятника создавались в одной мастерской и, судя по характеру представленной постройки, одновременно с формирующимся новым архитектурным типом храма. То, что житийная икона преподобного Нифонта происходит из Воскресенской Рождественской церкви города Соликамска, дает основание думать, что и образ из коллекции Музея русской иконы мог быть написан в этом древнем городе Прикамья, являвшемся в ту пору крупным экономическим центром. Культурные связи с Центральной Россией были в то время достаточно крепкими, поэтому для исполнения заказа вполне могли быть приглашены мастера, прошедшие выучку в Оружейной палате.