Апостол Фома, из апостольского деисусного чина
Василий Осипов (Игнатьев) (?). 1670–1680-е годы. Нерехта (Костромские земли)
126,6 × 53,6 × 3,6. Дерево, две доски, две врезные встречные шпонки, ковчег, паволока (?), левкас, темпера.
Происхождение не установлено. Приобретена в 2006 г. в Москве на XXI Российском антикварном салоне. Инв. № ЧМ-71.
Реставрирована до поступления в коллекцию. Живопись на правом и нижнем полях восстановлена, на верхнем и левом поле имеются реставрационные вставки. Достаточно широкая чинка по стыку досок, затрагивающая части нимба, волос, ухо, часть шеи и подбородка апостола Фомы, а также проходящая по одеждам святого. Небольшая вставка в правой части лба и виска, а также на правой руке апостола.
Авторская живопись в целом хорошей сохранности. Красочный слой немного потерт (особенно золото нимба). Кракелюр по всей поверхности.
Икона входила в состав апостольского деисусного чина иконостаса, широко распространившегося на Руси со второй половины XVII в. Центральным образом подобных деисусных чинов, включавших помимо фигур двенадцати апостолов также традиционные изображения Богоматери и Иоанна Предтечи и иногда дополнявшихся архангелами, чаще всего являлась икона «Христос Великий Архиерей» или «Царь царем», реже – «Троица Новозаветная». Появление многофигурных апостольских деисусов связано с деятельностью патриарха Никона, по заказу которого создавался иконостас Успенского собора Московского Кремля с апостольским пятнадцатифигурным деисусом, восходившим к греческим прототипам. Замена традиционного деисусного чина, представлявшего собой иерархию всех чинов святости, на апостольский ряд отражает повсеместные изменения, произошедшие в русской духовной и церковной жизни второй половины XVII в., и вызванное этими событиями переосмысление символики высокого иконостаса в целом. Отныне становится важным не эсхатологический аспект трактовки центрального ядра иконостаса, а исключительно историческое прочтение: апостолы предстают как очевидцы и свидетели произошедших когда-то событий, а также представители закона Церкви земной. Одновременно введение апостолького деисусного чина подчеркивало особую роль Русской церкви, перенявшей апостольскую благодать от павшей Византийской империи и ставшей ее достойной преемницей.
Иконография апостола Фомы традиционна: он представлен юным, безбородым, с короткими темными волосами и небольшими залысинами на лбу. В руках святой держит традиционный атрибут, свиток, как образ христианского учения. Художественные особенности памятника позволяют связывать его с костромской живописью последней трети XVII в., для которой характерны контрастные сочетания чистых цветов (в нашем случае колорит строится в основном на сопоставлении светлого зеленого и звонкой киновари) и светлое личнóе письмо с плавной лепкой объемов по зеленому санкирю. Ближайшим стилистическим аналогом являются иконы праотеческого ряда иконостаса Троицкого собора Сыпанова монастыря в Нерехте, созданные в 1679–1680-х гг. на средства князя Н. И. Одоевского. Фигура апостола Фомы, написанная на доске близких размеров, полностью занимает средник, касаясь ногами нижнего края позема; сходен рисунок и приемы моделировки личнóго, характер объемных и мягких, высоко вздымающихся складок, аналогичен цвет светло-зеленого фона и высокого позема, отделенного тонкой белильной полосой. Не исключено, что «Апостол Фома» входил в деисусный чин того же иконостаса, в настоящее время утраченного. Известно, что этот комплекс создавался в Москве под руководством мастера Оружейной палаты Федора Зубова, который знаменил иконы. Для живописных работ были приглашены четыре мастера: «один дворовый человек, а два крестьянина из вотчины взяты, с Оки реки» и нерехтский иконописец Василий Осипов (Игнатьев), сын сыпановского казначея Игнатия (в миру Иосифа), являвшегося духовником князя Одоевского. После завершения работ Василий Осипов вернулся в Сыпановский монастырь, и о его дальнейших работах ничего неизвестно.