Успение Богоматери

Середина XVII века. Ярославль

71,0 х 55,9 х 2,8. Дерево, две доски, две врезные встречные невысокие профилированные шпонки, ковчег, паволока (?), левкас, темпера.

Происхождение не установлено. Находилась в собрании В. А. Солоухина (1924–1997, Москва).Приобретена для музея у вдовы коллекционера в 2009 г. Инв. № ЧМ-154.

Раскрыта из-под потемневшей олифы в МРИ Д. И. Нагаевым в 2009 г. При этой реставрации левое поле наращено, на фоне и полях положено новое золочение. Нанесены незначительные тонировки в местах выкрошек левкаса по горизонтальной трещине, проходящей почти по центру иконы, а также на лике праведной жены, изображенной с краю в верхней правой группе.

Авторская живопись очень хорошей сохранности, местами незначительно потерта, надписи частично утрачены.

Судя по размерам, публикуемая икона входила в состав праздничного ряда иконостаса. Представленная сцена Успения Богородицы относится к краткой иконографической редакции, характеризующейся отсутствием летящих на облаках апостолов и сцены вознесения Марии, и дополнена эпизодом отсечения рук нечестивого Афонии (описанным в «Слове на Успение Богородицы» Иоанна Богослова). В целом иконографическая схема памятника восходит к московскому изводу, известному еще в живописи конца XIV – первой половины XV в. К числу характерных черт относятся поза Христа, представленного в сложном контрапостном развороте, со склоненной к ложу Богородицы головой, и выделенная из числа оплакивающих группа святителей (слева читается имя Иакова Иерусалимского, а справа – Дионисия Ареопагита) и праведных жен. Композиция отличается подчеркнутой симметрией и статичностью, верхняя и нижняя зоны пространственно обособлены, что особо подчеркивается расположением скорбно склонившихся апостолов, фигуры которых выстраиваются по горизонтальной линии (образуя вокруг одра с усопшей Богородицей две плотные группы), а не так, как в большинстве памятников – друг над другом. Они символизируют реальный земной мир и условно противопоставлены изображенным в верхней части святителям. Фигура облаченного в золотые светоносные одежды Спасителя окружена двойной миндалевидной формы мандорлой, внутренняя часть которой окрашена в розовый цвет, а внешний сегмент заполнен бесплотными силами (иллюстрируя текст «Слова на Успение Пресвятой Богородицы» Иоанна Дамаскина, указывавшего на их невидимость). Иконография нижней сцены, иллюстрирующей эпизод с отсечением рук нечестивого Афонии, посягнувшего на неприкосновенность священного одра, восходит к широко распространившемуся на рубеже XVI–XVII столетий варианту, где архангел Михаил изображается слева, в сложной динамичной позе и почти прямолично. Примечательной деталью, встречающейся на некоторых иконах, связанных с ярославской художественной традицией, является белый свиток в руках апостола Петра.

По своим художественным характеристикам – по манере написания округлых ликов по светлой охре с широкими плоскостями высветлений на выступающих частях и с легкой подрумянкой, ложащейся на висках и в нижней части щек, по изысканности рисунка и особенностям наложения пробелóв в виде незначительных скользящих бликов, мерцающих на одеждах, а также по характеру палатного письма, отличающегося простотой и незатейливостью архитектурного решения, – публикуемый памятник имеет множество аналогов в ярославской иконописи середины XVII столетия. Вышеперечисленные стилистические черты встречаются, в частности, на иконах «Христос Вседержитель с припадающими женами и праздниками» (ЯГИАХМЗ), «Рождество Христово» (ЯХМ), «Великомученица Екатерина, с житием» (ЯХМ). Присущие этому крупному иконописному центру отточенный рисунок, стройность пропорций и ясность силуэтов придают образному строю произведения особую монументальность, а разнообразный колорит создает насыщенное цветовое звучание целой гаммы зеленых оттенков (от приглушенного темного до светлого и разбеленно-серого), а также звонкой киновари, охры и красно-розового.