Чудо Архангела Михаила о Флоре и Лавре

Около 1600 года – начало XVII века. Сольвычегодские вотчины

40,1 × 36,5 × 2,8. Дерево (липа), доска цельная, две врезные встречные шпонки, паволока, левкас, темпера.

Происхождение не установлено. Находилась в собрании Дм. Апазидиса (†1994). Приобретена для музея в 2010 г. Инв. № ЧМ-551.
 
Многочисленные тонированные вставки и остатки поздних записей на полях, потертости красочного слоя, особенно одежд, белильных разделок и белых коней. Золото на нимбах и крыльях ангела плохой сохранности. Мелкие утраты красочного слоя по всей поверхности. На нимбах – следы от гвоздей, крепивших венчики.

Икона посвящена распространенному в новгородских и северных землях сюжету, связанному с особым почитанием здесь святых «конюхов» Флора и Лавра, которым в народе было принято молиться об «избавлении от падежа конского», и получившему условное название «Чудо архангела Михаила о Флоре и Лавре». Время и обстоятельства появления этой иконографии неизвестны. Согласно греческому житию святых Флора и Лавра, пространная редакция которого была переведена на Руси не позднее XV в. и с середины XVI в. стала широко известна благодаря включению ее в свод Великих Миней Четьих митрополита Макария, христианские мученики братья-близнецы жили и пострадали в Иллирии во II в. Они занимались «камнетесным делом» и были привлечены царем Ликинием к работам по возведению языческого храма Геракла. Вынужденные строить капище, братья раздавали заработанные там деньги бедным и совершали многочисленные чудеса исцелений, что послужило обращению многих в христианство. Узнав, что вместо языческого храма Флор и Лавр возвели христианскую церковь Святой Троицы и вместе с другими христианами-строителями разрушили идолов, Ликиний приказал подвергнуть братьев мучительным пыткам и заживо засыпать их в глубоком колодце. При императоре Константине Великом их мощи были обретены нетленными и перенесены в Константинополь. У раки святых в посвященном им монастыре происходили многочисленные чудеса исцелений, их лежащие «в теле» мощи упоминали русские паломники. Широкое почитание в Византии мучеников как целителей было связано с нетленностью их мощей, зримо свидетельствовавшей о воскресении во плоти всех праведных, что и подчеркивалось в посвященной святым службе: «дар независтен и спасителен исцелений источающе». Развитие иконографии целителей-мучеников в Древней Руси продолжало византийскую традицию и соответствовало этим представлениям. Примечательно, что святые никогда не наделялись атрибутами своей профессии камнетесов.

Литературный источник рассматриваемой сюжетной композиции «Чудо о Флоре и Лавре», сложившейся в таком виде только в XV в., неизвестен. Очевидно, что она отразила новую грань почитания святых, сказавшуюся в посвященных им молитвах: «…всечестные братья Флор и Лавр, услышьте всех притекающих к вашему заступлению, и как при жизни вашей вы исцеляли коней, так и теперь избавляйте их от всяких недугов». Широкому распространению в новгородских землях этого сюжета могло способствовать предание о том, что, когда были открыты мощи святых мучеников Флора и Лавра, прекратился падеж скота. Во всяком случае особое отношение их к лошадям подчеркивают как тексты русских минейных служб, так и иконописные подлинники, наставлявшие иконописцев писать святых «с конями». Несмотря на то что братья, согласно житию, были близнецами, Флор, как правило, изображается средовеком, а Лавр – юношей, что мы видим и на публикуемой иконе.

Симметрично построенная сцена традиционно включает фигуру архистратига Михаила, воеводы небесных сил, вручающего предстоящим ему братьям Флору и Лавру поводья и двух оседланных коней разной масти, даруя власть над ними, что обычно поясняется сопровождающей надписью: «Ангел Господень поручает Флору и Лавру стадо». Особенность публикуемой иконы, характерная для искусства вологодских и, видимо, ростовских земель, в отсутствии этой детали. Порученный покровительству братьев табун лошадей, изображенный на водопое в нижней части иконы, охраняют три другие брата-мученика - Спевсипп, Елевсипп и Мелевсипп, почитавшиеся на Русском Севере, подобно Флору и Лавру, как святые конюхи-коневоды. Появление их в композиции определено смыслом их имен (греч. «ускоряющий бег коня», «гонящий коня» и «ухаживающий за конем»). Более того, в житии каппадокийских святых II в. отмечается, что они были рабами и ухаживали за стадом коней, принадлежавших храму языческой богини Немезиды. Введению трех мучеников в иконографию способствовал и сам характер их мученичества: подобно трем отрокам, спасенным архангелом Михаилом, Спевсипп, Елевсипп и Мелевсипп были подвергнуты мучению в раскаленной печи.

Лихо гарцующие по берегу озера всадники держат в руках поводья и уздечки, загоняя животных в воду. Рассматриваемая икона, как и другие иконы этого сюжета, отражает особенности празднования памяти мучеников (18 августа), получившего на Руси название «лошадиный праздник». Особенностями сцены являются необычные одежды архангела Михаила, облаченного в короткий далматик и светло-зеленый, а не красный плащ; а также широкая, перекинутая подобно радуге крепостная стена, прорезанная высокими арками и окнами.

Ясно ощутимые в живописи традиции предшествующего столетия, и в первую очередь времени Бориса Годунова, позволяют относить икону к началу XVII столетия. Наглядность ее живого и выразительного художественного языка, подвижный и мягкий подготовительный рисунок, просвечивающий под слоем некроющих и чистых красок, свидетельствуют об исполнении произведения в одном из крупных художественных центров. Живописные приемы иконы сближают ее с искусством мастеров, работавших в сольвычегодских вотчинах Строгановых. Это прежде всего стремление к миниатюрности письма, использование колорита, построенного на узнаваемой гамме неярких красок, смягченных сочетаний киновари и голубых, зеленых и охристо-розовых цветов, а также письмо выразительных живых ликов с мягко оттушеванными объемами, отмеченными белильными бликами. Для многих строгановских икон типичны темно-зеленые поля и характер живописи горок с острыми скалистыми лещадками, экспрессивными белильными разделками, мелкими ромбовидными «камешками» и цветными тенями. В соответствии с одним из направлений этого искусства камерные размеры свидетельствуют о личном и, видимо, заказном характере моленной иконы. Большую роль играет в ней образ круглящейся и словно обнимающей всю сцену розово-красной стены, в которой емко и лаконично выражена идея защиты и покровительства, - именно этот смысл является главным содержанием композиции и памятников, созданных для домашних иконостасов сольвычегодских храмов.