Святая княгиня Ольга, с житием

1836 год. Невьянск. Мастерская Богатырёвых

Оклад: 1850 год. Санкт-Петербург.

33,8 х 28,7. Дерево, левкас, темпера; серебро.

Происхождение не установлено. Ранее: собрание И. И. Зайдельмана (США, с 1970–1990-х гг.). Поступила в 2011 г. Инв. № ЧМ-715.

Реставрирована до поступления в музей. Повторно – Н. Б. Фоломешкиной (2011).

Поистине блистательный расцвет поздняя русская иконопись пережила в XIX столетии на Урале – старейшем промышленном центре России. Бескрайняя территория этого края и удаленность от столицы предопределили яркое своеобразие его духовной культуры и многожественность художественных традиций, которые позволяют говорить об уральской иконе как об одном из самых значительных явлений Нового времени. Созданные здесь иконы заметно выделяются на фоне современной им русской церковной живописи неповторимым богатством красочной палитры, ее сочным, насыщенным декоративизмом. Поскольку самым крепким духовным центром старообрядчества в XVIII веке оказался Невьянск, выросший из небольшого рабочего поселка в горную столицу Демидовых, здесь постепенно сосредоточились почти все лучшие иконописцы, незаурядное мастерство которых – а зачастую и целых династий изографов, превращало иконную поверхность в сказочный мираж, роскошную вещь, дорогое ювелирное изделие. Только так и можно охарактеризовать живопись иконы «Святая княгиня Ольга со сценами жития» – безусловный шедевр собрания Музея. В размещенном на ее нижнем поле пышном картуше, имитирующем богатую золотую резьбу эпохи, помещена надпись, которая свидетельствует о написании образа «в лето от создания мира 7344 (1836 году)… по усердию Петра Яковлевича Харитонова». Упомянутый здесь заказчик был близким родственником и наследником заводовладельца и золотопромышленника старообрядца Л. И. Расторгуева, основавшего самую знаменитую домовую молельню в Невьянске: с 1814 по 1834 годы украшенную братьями Богатырёвыми, представителями потомственной династии иконописцев. Выразительное, ни с чем несравнимое искусство этой ведущей мастерской, во многом определившей художественное лицо иконописного центра в Невьянске, было ориентировано на торгово-промышленную верхушку старообрядчества – купцов, заводовладельцев, золотопромышленников, державших в своих руках почти всю экономику Урала. Отсюда в их творчестве столь торжественная красота, праздничное богатство, роскошь. Чрезвычайное сходство нового памятника с иконами «Святитель Лев Катанский со сценами жития», исполненной Богатырёвыми в 1818 году для молельни Л. Расторгуева и П. Харитонова, и «Рождество Христово», написанной ими же по заказу старообрядца С. И. Баландина между 1832–1837 годами (обе в Екатеринбургском краеведческом музее), – позволяет не сомневаться в создании его теми же мастерами. Подобно этим двум памятникам, каждое из сопровождающих центральный образ житийных событий представлено здесь как отдельная сцена-картина, вплетенная в общую канву праздничной мистерии. Как и в них, в изображении княгини Ольги, в тончайше исполненных «паутиной» орнаментах, сказочной красоте обнаженной драгоценной породы «горок» и скал, словно уподобленных Богатыревыми богатым переливам уральских самоцветов, проявляется невероятное мастерство живописцев, не имеющих себе равных в подробности и изощренности письма.

Богатство и роскошь невьянских икон – качества столь несозвучные для строгого моленного образа старообрядца как ревнителя древнего благочестия и древнего иконописания. Но нельзя не сознавать, что заказчиками таких икон были раскольники, старая вера которых органически соединялась с баснословными богатствами. Поэтому и их моленные образа не только сохраняли духовную стойкость и ревность древней вере, но и получали качество украшавшей эту веру драгоценной оправы, дорогого ювелирного украшения. Редчайший сюжет иконы с изображением русской княгини Ольги, в середине X века предпринявшей первые попытки Крещения Руси, видимо, связан с рождением у П. Я. Харитонова в 1831 году дочери, крещенной в честь этой святой. Дата исполнения соименного ей образа совпадает с трагическим периодом жизни невьянского главы и золотопромышленника, за два года до этого осужденного по делу принадлежавших семье Кыштымских заводов и сосланного в финский поселок Кексгольм. Строгий секретный надзор, установленный в 1836 году и над иконописцами Богатыревыми как самыми «закоренелыми раскольниками», продолжавшими поддерживать связи с единомышленниками и тайно исполнявшими для них заказы, стал причиной отсутствия их подписи на иконе. Не исключено, что одновременное пребывание в этом году Богатырёвых и самого Петра Харитонова в Санкт-Петербурге и определяет дату исполнения заказного образа. Примечательно, что и роскошный серебряный оклад уже в 1850 году, видимо, в связи с важным событием в жизни Ольги Харитоновой, был сделан в северной столице.